«Игра, игра, идет игра!» - в бешеном карточном азарте кружатся судьбы героев этого спектакля. Для авантюриста Кречинского нет ничего святого, если речь идет о карточной игре. Честь, достоинство. Любовь - ничто перед стремлением схватить удачу за руку! Душевное опустошение, цинизм - вот результат отчаянной гонки за призрачной улыбкой Фортуны...

«Свадьба Кречинского» при всем утешительном блеске не лишена черт уничтожительной иронии. История об авантюристе Кречинском, ищущем богатой жены, случайно оканчивается катастрофой. Порицание Кречинского - успокоительная мера воздействия на зрителя. На самом деле пафос авантюриста Кречинского и человеческая раздавленность его спутника Расплюева кажутся более значительными и смелыми, чем тихая фигура благородного Нелькина, страдающего и отвергнутого жениха, выписанного с неизбежным благородством красок французской комедии. Зритель колеблется между восхищением авантюристическим полетом Кречинского и сожалением к Муромскому и Лидочке - осколкам идиллических и трогательных обитателей «дворянских гнезд». Пьеса поставлена на противоположении, предоставляя зрителю право вольного выбора и предпочтения».

(П. Марков «О Сухово-Кобылине и его трилогии»)