Ирина Ульянина. «Молодая Сибирь — Новая Сибирь», № 15 (1017), 19 апреля 2012 г.

— Светлана, наслушавшись отзывов о твоем изумительно покладистом характере, отзывчивости и дружелюбии, я прежде всего хочу уточнить — это твое природное качество или приобретенное?

— Покладистость, наверное, приобретенная. Я не люблю жить в конфликте, испытываю дискомфорт сродни мучениям в конфликтных ситуациях, оттого стараюсь сглаживать острые углы. Конечно, бывает, что распирает от несправедливости, бывает, что даю выход эмоциям, спорю, но после того остаюсь недовольной собой. В ссоре умнее тот, кто первый умеет остановиться, пойти на уступки.

Чтобы научиться избегать ссор, требуется большая работа над собой, большое терпение. Сейчас мне легче сказать «да», нежели «нет», взять на себя какую-нибудь дополнительную нагрузку, нежели вести войну, отстаивать свои права. Это, пожалуй, идет от нерешительности. Вся моя работа в театре — преодоление комплексов, преодоление неуверенности в себе.

— Ты служишь в музкомедии с 1986 года и все еще испытываешь неуверенность?

— Конечно. Я о театре с детства мечтала, но поступать в театральное училище боялась, считала, что актриса — это какая-то недосягаемая профессия. Сначала я окончила музыкально-педагогическое училище, в котором на самом деле прошла неплохую подготовку — нас обучали приемам вокала и дирижирования, игре на фортепиано и гармонии. Но поработала я год в детском саду музыкальным руководителем и убедилась — чем-то не тем занимаюсь. В то время как раз моя младшая, более смелая сестра Галя окончила школу и готовилась к творческим турам в театральное. Я тоже стала готовиться и подала документы с ней за компанию. Неожиданно нас обеих принял на свой курс Виктор Сергеевич Орлов. Он был замечательным педагогом, удивительным человеком и актером, светлая ему память. Вообще, педагоги в нашем НТУ были, кого ни вспомни, настоящими личностями и мастерами — это Любовь Борисова, Владимир Гранат, который доводил наш курс после смерти Орлова. Гранат уверял, что я похожа на Софи Лорен, что из меня выйдет героиня.

— О, точно! А я все, рассматривая тебя, гадаю — кого напоминает? Эти точеные скулы, чувственный рот, большие глаза. И, главное, неукротимая копна густейших кудрявых волос. Грех жаловаться, природа тебя щедро наградила. Как раз со сцены крупные черты лица очень выигрышно смотрятся. Неужели ты не верила педагогу, что похожа на Софи Лорен?

— Я вообще привыкла пропускать комплименты мимо ушей, а вот замечаниям — придавать преувеличенное значение. Я понимала, что Владимир Максимович сравнивает меня с Лорен просто чтобы помочь преодолеть нерешительность, недовольство собой. На самом деле, Гранат сыграл в моей судьбе огромную роль. Во-первых, отговорил ехать в Москву, поступать в ГИТИС. Сказал: «Зачем женщине высшее образование? Женщина чем глупее, тем прелестней. А для актрисы только это и требуется — молодость и красота. Пока ГИТИС окончишь, состаришься. Ступай сейчас же на сцену, работай!» Во-вторых, он занял меня в дипломном спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» Островского в роскошной роли Клеопатры Львовны Мамаевой. Тот спектакль мы играли на подмостках театра музыкальной комедии и, что удивительно, собрали полный зал. В образе Мамаевой меня увидела, заметила главный режиссер Элеонора Ивановна Титкова и пригласила в труппу.

— Весьма неожиданное приглашение, ведь по диплому ты драматическая актриса. Выходит, помогло музыкальное образование, опять же природные вокальные данные пригодились. У вас в семье кто-нибудь пел — родители, бабушки, дедушки?

— У нас в семье все любили петь и имели слух, но абсолютно не придавали этому значения. Папа и мама работали на заводе «Сибсельмаш», жили, как все, скромно и не помышляли об искусстве. Для них было едва ли не сенсацией, что мы с сестрой подались в артистки.

— К тому же вы еще и очень везучие артистки. Я знаю, что твоя сестра Галина Чумакова — ведущая актриса Молодежного театра Алтая, работает в нем вместе с мужем с 1986 года. А тебе посчастливилось дебютировать в музкомедии сразу в крупной роли, в образе красотки Донны Анны в спектакле «Дон Жуан», поставленном Элеонорой Титковой. И вторая работа — в постановке «Тогда, в Севилье» была тоже весьма значительной. Выпускницам училища обычно доверяют небольших персонажей в сказках, в детских утренниках — это неписаный закон, который уже сродни традиции.

— Действительно, повезло. Но вскоре после удачного дебюта я ушла в декретный отпуск, и везение кончилось. Вернее, рождение сына Марка считаю самым большим счастьем в своей жизни, но просто затем некоторый отрезок времени у меня не было серьезных заметных сценических работ. Иван Андреевич Ромашко, заметив однажды, как я раскисла, утираю слезы, посоветовал: «Да не бойся ты, Света, не чурайся характерных ролей, хватайся за характерность. Смешные тетки — это прелесть, на них весь наш репертуар держится». Представляешь, какие у нас в театре отзывчивые народные артисты?

— Представляю. Ты сумела полюбить характерные роли и сказочных персонажей вроде Козы в «Кошкином доме»? Я солидарна с Ромашко, на них репертуар держится.

— Да я не отказывалась ни от каких ролей, с удовольствием играла сваху в «Женитьбе Бальзаминова» и Лису Алису в «Буратино», Мачеху в «Золушке» и Тетку Страусиху в «Слоненке». Мне все мои тетки дороги, равно как и лирические героини — девушки.

— Если просто бегло проглядеть афишу, ты занята в двух третях текущего репертуара, и редкая премьера без твоего участия обходится. Востребованность и является причиной твоей преданности этому театру, который у тебя первый и единственный? Ты никогда не испытывала желания попробовать что-нибудь другое, перейти в другую труппу?

— На самом деле, я всегда раздваивалась: в музыкальном театре мне не хватает драматургии, а в драматическом театре не хватает музыки.

— Кажется, ты добрала музыки в драме, сотрудничая с НГДТ Сергея Афанасьева. Помню, как самозабвенно ты пела и лихо отплясывала в «Бесприданнице».

— Театр Афанасьева — это тоже мое счастье, я участвовала в нескольких спектаклях только из соображений любви. Там работают мои однокурсники, мои давние друзья, приобретенные еще в училище, с которыми есть понимание с полуслова. Я огромную радость испытывала от участия в тех спектаклях. Сейчас НГДТ во мне не нуждается.

— Но ты все равно, помимо музкомедии, развиваешь бурную активность: озвучиваешь ролики на радио «Юнитон», выступаешь в концертах и так далее. Это ради денег или ради удовольствия?

— Я разучилась бездельничать. И не умею отказывать, если приглашают. На самом деле, привычка работать много, всюду, без перерывов, без остановки возникла еще в ту пору, когда разошлась с первым мужем и было очень трудно материально одной с ребенком, без жилья. Кстати, собственной квартиры у меня нет до сих пор, живу в арендованной. Возможно, работа была способом преодоления не столько денежных затруднений, сколько способом преодоления одиночества.

— А кто был твоим первым мужем? Почему распался ваш брак?

— Мой первый, он же единственный муж и отец моего сына Евгений Левин был артистом, мы вместе учились. Разошлись по банальной, распространенной причине: он пил.

— Я представляю, насколько тебе это было неприятно, зная, какая ты ярая трезвенница. Кстати, я считаю это другого рода крайностью — твой полный отказ от алкоголя. Почему бы в праздник не выпить бокал хорошего вина или шампанского?

— У меня неприязнь к спиртному, боязнь, фобия. Полный отказ от алкоголя произошел именно из-за того, что я видела, как спиртное разрушительно влияет на личность, полностью разлагает, меняет человека до неузнаваемости. Левина уже нет в живых, и я не хотела бы его обсуждать и осуждать.

— Никого не собираюсь осуждать, однако хочу заметить, что в нашей стране алкоголизм — распространенное заболевание, и не надо стесняться говорить о том. Большинство женщин либо мирятся, принимают мужей такими, какие они есть, либо лечат. Сильные женщины излечивают, поддерживают, спасают. Выводят на совершенно другую орбиту. Ты причисляешь себя к слабым?

— Меня оскорбило то, что муж мне изменил, это и послужило причиной развода. Отрицательный опыт надолго отстранил меня даже от мыслей о любви, я о чувствах думала только на сцене. И в возрасте «за 30» реализовала свою давнюю мечту о высшем образовании — поступила в педагогический университет на факультет психологии. Училась заочно, но не пропускала лекций, готовилась ко всем экзаменам, — у меня в дипломе почти сплошные «отлично». И параллельно усиленно учила английский язык. Точно не могу ответить — зачем. Наверное, так проявлялся мой перфекционизм, страсть к познанию и совершенствованию. У меня не было точной цели, связанной с психологией или иностранными языками, хотя мне предлагали преподавать в том же музыкально-педагогическом колледже, который я окончила. Может быть, я еще приду к преподаванию, если окажусь невостребованной театром, но пока…

Однажды сама жизнь, течение жизни показало мне, что любое умение пригождается. Как-то в конце 90-х я целое лето провела в Турции с сыном, обеспечила ему отдых тем, что работала в магазине, переводила с русского на английский и с английского на русский. А следующим летом моя подруга, давно переехавшая в Кельн, пригласила нас с Марком к себе в Германию. Заманила меня обещанием, что я смогу брать уроки вокала у мировой звезды Вернера Холлвега, ее знакомого.

— Вернер был хорош собой?

— Как ты догадалась, что у нас возникли…

— Романтические отношения? Элементарно, Ватсон!

— Нет, они не сразу возникли... Я действительно брала уроки, через эти занятия, через обсуждение произведений мы начали узнавать друг друга. Вернер был значительно старше меня и гораздо, несравнимо талантливее, образованнее. Он пел в лучших театрах мира, а в России дальше Москвы нигде не бывал. Он возил меня с сыном на оперные спектакли, устраивал нам экскурсии. И ввел меня в круг своих друзей. Мы часто ужинали в ресторанах в его кругу. Немецкие музыканты спрашивали, сколько я зарабатываю. И когда я честно отвечала — 100 евро в месяц, думали, я шучу, их разыгрываю. Их жены спрашивали, какую я держу диету, и я опять-таки искренне отвечала: никакой диеты, просто нет денег, плохое питание и много движения. Я ведь тогда жила с сыном у мамы на окраине Ленинского района и дважды в день ездила в центр, в театр — утром на репетицию, вечером на спектакль и обратно.

— Львиную долю из своих ста евро тратила на проезд?

— Да. А еще так привыкла к чувству голода, что перестала его замечать.

— Звезда звонил, манил?

— Откуда ты знаешь?

— Нетрудно догадаться: как можно не влюбиться в омоложенную копию Софи Лорен?.. Шучу. Так всегда бывает: если возникли отношения, они обязательно разрастаются неостановимо, как снежный ком, пущенный с горы.

— Мы звонили друг другу, писали — ни дня без общения. Вернер купил замок — шато Гийо во Франции, куда перебрался сам из Германии и пригласил меня. Три этажа, 18 комнат. Огромное пространство. Я спросила: зачем так много места, если здесь никто не живет, кроме тебя и кота? И он сделал мне предложение.

— Прямо хэппи-энд для кино. Голливуд отдыхает.

— Ты как будто не веришь?

— Нет, я верю и радуюсь, я знаю, что все возможно. Реальность зачастую лучше и прекрасней сказки, самого дерзкого вымысла.

— Вот и я думала, что все возможно, и уже не связывала свою дальнейшую жизнь с Новосибирском. Мысленно я была там, в шато. Вернер познакомил меня с дочерью и сыном от первого и второго брака, мы подружились. Однажды мы большой компанией ездили в казино в Монако. Считается, что новичкам везет, а я проиграла. И подумала, что самый большой выигрыш для меня — это люди, которых мне послала судьба. Все, кто есть и были рядом. И те, кто будут. Странно, когда я показывала снимки, сделанные во Франции, из окна спальни в замке и из дворика, здесь друзья говорили, что вид похож на Алтай. Оказывается, Пиренеи похожи на алтайские горы, зеленые долины всюду примерно одинаковы. Но там меня будил по утрам колокольный звон, внизу была деревушка, куда мы ездили за продуктами.

— Ты продолжала заниматься вокалом в шато?

— Конечно. Вернер вселил в меня уверенность тем, что хвалил мой голос с низкими обертонами, близкими к меццо-сопрано, и учил осваивать тексты на итальянском, французском, немецком языках на слух, петь, подчиняясь только музыке. Говорил, чтобы текст стал твоим, важно, чтобы ты его освоила не по смыслу, а по ощущениям, по энергетике, заложенной в музыке. Для меня было таким счастьем, таким откровением и роскошью петь в полной безлюдной тишине, не зависеть от восприятия публики. Петь, будто обращаешься к Богу. Я там и раскрепостилась.

— Чем закончилась чудесная love story?

— Вернер перенес инсульт, почти утратил способность двигаться и разговаривать. Я приезжала, ухаживала за ним. В мое отсутствие случился второй инсульт с летальным исходом. Я долго ходила в слезах, как потерянная. Спасли роли, театр. Еще его напутствие слушать музыку и ориентироваться на свои чувства.

— Светлана, у тебя действительно прекрасные роли в прекрасных спектаклях — «Летучая мышь», «Белая акация», «В джазе только девушки», «Ханума» и других. Ты о чем-нибудь жалеешь?

— Я жалею, что у меня всего один ребенок. Я теперь понимаю, что доблесть женщины состоит в том, чтобы произвести на свет и воспитать детей. Счастье в любви могут заменить роли, работа, а счастье материнства не подменит ничто, оно много выше. «ВСЕГДА прекрасная и всегда недовольная собой», — дал характеристику ведущей актрисе театра музыкальной комедии ее бывший педагог, преподаватель актерского мастерства Новосибирского театрального института Александр Зубов. «Собой недовольная, а к окружающим невероятно добра и внимательна», — добавили коллеги Светланы Дубровиной, собравшиеся поздравлять ее с юбилеем после апрельского показа оперетты «Мистер Икс», где бенефициантка сыграла мадам Каролину, ярчайшую роль классического репертуара. Что касается поклонников, то для них стал полной неожиданностью возраст идеально стройной, задорной и темпераментной артистки, которой внешне никто не дает больше 35. «Не может быть!» — пронеслось по залу, когда замминистра культуры НСО Владимир Миллер поздравлял Светлану с 50-летием и помимо официальных слов прочел свой фирменный экспромт-«миллерунчик», заключив: «Какая, право, ягодка опять». В общем, празднование на сцене получилось теплым, веселым — с капустниками от разных театров города, да и за сценой продолжилось веселье с песнями, танцами и жаркими признаниями. И все же у меня осталось чувство недосказанности, незавершенной интриги. Мы побеседовали с юбиляршей после праздника уже не в театре, а в будничной обстановке, но день вновь показался праздничным, ибо с ней не соскучишься.