Ираида Фёдорова «НОВАЯ СИБИРЬ», декабрь 2005 г.

Любовь и страсть режиссера Леонида Квинихидзе - музыка и балет.

Поразительная память профессионала! Режиссер театра и кино Леонид Александрович Квинихизде, личность известная, если не сказать знаменитость, при всем многообразии лиц, кружащих в поле его зрения, - в Питере, Москве, провинции, за рубежом, - не забывает практически ни одного. Даже если виделись давно и в плотной тусовке. Корреспондента "Новой Сибири" он с порога встретил словами: "А я вас помню. Мы встречались, когда я ставил здесь три года назад "Мышеловку""...

Да, Леонид Александрович. И, вероятно, вам уже рассказали, что в репертуаре нашего театра музыкальной комедии ваша "Мышеловка" - до сих пор один из самых кассовых спектаклей. Премьерный "Фигаро здесь!" - нынче номинирован на "Золотую маску". А сейчас вы, насколько мне известно, прибыли с миссией новой постановки. Об этом театральном проекте я вас еще расспрошу. Однако самая широкая публика по всей России - помнит вас еще и как сценариста, кинорежиссера. Достаточно назвать несколько фильмов: «Крах инженера Гарина», "Небесные ласточки", "Мэри Поппинс, до свидания!"... "Соломенную шляпку", наконец, чтобы любой снял шляпу перед вами.

- Я и театром уже занимаюсь давным-давно. Был художественным руководителем и главным режиссером Московского государственного театра "Мюзик-Холл" в конце 70-х годов.

Совмещали ипостаси - работали сразу и в кино, и в театре?

- Да. Например, фильм "31 июня", если помните такой...

Не только помню, для меня и моих ровесников этот фильм о любви через века и пространство - культовый. Я уж не говорю о том, что родилась 30 июня, и поэтому сюжет отчасти лично к себе относила.

- ...Так вот эта постановка была сделана сначала в "Мюзик-холле".

Недавно этот ваш фильм опять повторяли по Центральному телевидению, но в титрах, я обратила внимание, стоит почему-то 1981 год. Хотя вроде бы уже в 1979 песни Зацепина оттуда крутили вовсю. Они были растиражированы на виниле. Здесь какое-то недоразумение?

- История такая. В 1978 году фильм показали один раз, перед новым годом, после чего сбежал в Штаты Александр Годунов, ведущий артист Большого театра, снявшийся у меня тогда. И на десять лет все прекратилось. Фильма не было, его положили на полку до лучших времен.

До вашего "31 июня" Годунов снимался где-то еще?

- Нет. Это его первая работа в кино.

А почему вы пригласили для съемок артиста балета?

- Потому что почувствовал, что он окажется хорошим киноактером. И потом это подтвердили киноработы Годунова в американских картинах. Скажем, в "Крепком орешке", где он снимался вместе с Брюсом Уиллисом. Или в "Свидетеле", где он сыграл главную роль фермера. И в отличие от многих других актеров, Саша никогда не забывал своего первого режиссера, всегда обо мне там, в Америке, рассказывал. К сожалению, я снял пророческую картину. Потому что фильм "31 июня" оказался для Александра Годунова и для его жены Людмилы Власовой, которая в фильме играет графиню, в каком-то смысле, пророческим. Все, что произошло между ними в жизни - повторяет сюжет фильма. Драматически похоже! Он остался в Соединенных Штатах в советское время, она - вернулась в Россию. Вернее, насильственно была вывезена в Советский Союз. Это знаменитая история, о которой тоже недавно был снят фильм, который называется "Побег в никуда". По сути, название - цитата из моего фильма, где Годунов говорит: "Я ухожу в никуда. Я вам больше не нужен". И уходит в темноту... Когда Александр решил остаться в Америке, самолет, в котором труппа Большого театра должна была возвращаться на родину, три дня вместе с пассажирами на борту держали в аэропорту. Потом разрешили вылет. Без Годунова. Это была трагедия, как для него, так и для Людмилы. Так они больше и не встретились. А несколько лет назад Александр умер. Ему было всего 45.

Но как вы думаете, нашел он перед смертью то, чего искал?

- Не думаю. Да, он стал в Штатах очень знаменитым и как киноактер, и как артист балета, работая у своего однокашника и друга Михаила Барышникова в "Американском театре балета". Но все говорит за то, что у него за океаном жизнь не сложилась. Все было - вилла с балконами и видом на огромные буквы "Голливуд", известность, поклонники, но почему-то же Иосиф Бродский написал в эпитафии: "Я считаю, что Александр Годунов не прижился. И умер от одиночества".

Поскольку вы открыли его для кино, скажите, как вы оцениваете его работу в том же "Свидетеле"?

- Он сыграл замечательно. Вообще-то я всегда был уверен, что талантливые балетные артисты могут быть и актерами. Потому что они пластичные, с детства им прививается сценическая культура.

С чем связан ваш интерес к балету? Вы всегда были неравнодушны к нему? Или это пришло с женитьбой на артистке балета?Насколько я знаю, ваша нынешняя супруга Екатерина Сергеевна - танцовщица, балетмейстер.

- Жена Екатерина - не первая моя балетная жена. Первой была Наташа Макарова, тоже известная балерина - балерина экстракласса.

Ее вы тоже снимали в кино?

- Нет, я тогда только начинал работать, закончил ВГИК, мы познакомились, поженились, Наташа работала в Мариинке, тогда это был Кировский театр, а я работал на "Ленфильме". Но, к сожалению, или, к счастью, не знаю уж, как тут судить, моя первая жена тоже осталась в Штатах. (И там с Александром Годуновым им довелось быть партнерами по сцене - прим. автора). Но, возвращаясь к вашему вопросу, страсть моя, если говорить о балете, всегда относилась к театру, а не к конкретному человеку. Интерес к балету - связан с тем, что он наиболее выразителен с точки зрения пластики. А пластика как элемент спектакля, тем более музыкального, просто необходим. Самый же великий интерес у меня всегда был к музыке. А уже отсюда - к балету. Музыку я любил с детства. Даже предполагалось, что займусь ею профессионально, но случилось иначе.

Почему?

- Видимо, потому что, у меня отец был известным кинорежиссером, и мне тоже режиссером хотелось стать. По Фрейду. (Улыбается). Теперь думаю иногда, что если бы я стал не режиссером, а, допустим, дирижером, то это было бы не так уж плохо. В свое время мне советовали заниматься этой деятельностью. Но это все в прошлом. Что теперь говорить!

Почему бы и нет, Леонид Александрович. Пусть в нашем интервью все будет, как 31 июня. Перенос во времени и пространстве. Мы-то остаемся все теми же, хотя исследователи утверждают, будто абсолютно все клетки нашего организма раз в семь лет обновляются.

- Остается только надеяться, что ученые не врут. (Смеется). Обновление - это прекрасно.

Так вот - о пространстве. Вы не ограничиваетесь в своей работе, насколько я знаю, Россией. Расскажите, пожалуйста, о своем финском проекте.

- Финляндия, как любая цивилизованная страна, хочет иметь свой музыкальный театр. Эта ниша там пока пуста. Финны пользуются тем, что им привозят. Сделали, допустим, американцы какой-то мюзикл - привозят в Финляндию. Мои переговоры в Хельсинки как раз обозначили процесс создания там собственного музыкального театра. Современного театра. Совсем недавно я был в Лондоне и там встречался с сэром Макинтош, главным специалистом в мире по мюзиклу. Я посмотрел несколько новых потрясающих спектаклей - "Продюсеры", "Мальчики и куклы" - это просто блистательные спектакли. Уровень мастерства, уровень постановки - света, звука, технологий - в них так серьезен! Жанр мюзикла двигается вперед семимильными шагами. И то, что считалось и до сих пор считается у нас выдающимися мюзиклами, например, "Нотр-Дам", "Чикаго" - там это уже пройдено. Англичане ушли гораздо дальше! И нельзя еще забывать, что жанр мюзикла не может быть бедным. Он - для богатых.  

Только для зрителей с толстым кошельком?

- Нет, я имею в виду здесь не зрителей, конечно, а театры. Для нас это проблема, потому что в России мы много чего хотим, и много чего умеем, но у нас всегда очень мало денег. А мюзикл подразумевает яркость, богатство. Нам же приходится выкручиваться! И опыт вашего Новосибирского театра музыкальной комедии - весьма положителен в этом отношении.

А каковы вообще могут быть критерии оценки мюзикла?

- Все зависит от того, идет или не идет на него зритель.

Но возможно, британский зритель идет на голые попы?

- Нет. Это уже не модно. Важнее теперь качество, художественность, современная музыкальная основа. Спекталь "Билли Элиотт", например, сделанный на музыку Элтона Джона... В зале сидят разные люди, от герцогов до бедняков. И все смотрят, хлопают, всем очень нравится!

Ваши личные впечатления от сегодняшнего Лондона?

- Они настолько серьезны, что я пока не могу их пережить. Мне трудно. Я как водолаз, который только что вылез на сушу. Ему надо какое-то время, чтобы адаптироваться на поверхности.

Культурный шок?

- В полной мере. Другой мир, другая культура, другие представления.

А раньше вы были в Англии?

- Конечно, был! Но раньше я туда ездил в качестве государственного лица - в основном на фестивали. А сейчас я не "отвечал" за свою страну. Я "отвечал" только за себя самого. Я поражен. Мир огромными шагами идет вперед. В культуре тоже. Темп, ритм жизни настолько поменялись, - и это вот-вот придет в Россию.

А мы можем не хуже?

- Я так всегда и думал: мы - можем. Но сейчас, к своему ужасу, признался сам себе: не можем. И это связано с тем, что культура за последние 15 лет у нас просела.

Быть может, с этим связано и то, что вы ушли из кино и больше занимаетесь театром? Где культура, просев, как вы говорите, осела и находится сейчас в большей концентрации?

- Вы правы! В какой-то степени мой уход из кино связан как раз с этим. Вы посмотрите, что нам сейчас показывают. Я уж не говорю о знаменитых сериалах, к которым... каюсь, тоже руку приложил. Сделал года два назад на НТВ одну картину под названием "Усадьба". Но этот сериал прошел как-то незаметно. Может, еще и потому, что, во-первых, я делал его как фильм, только длинный; а, во-вторых, то, что интересует меня, мало интересует телевизионных продюсеров. В моем фильме никто никого не насиловал, не убивал, не похищал детей... А актеры были прекрасные! Ковальчук, Любшин, Косталевский...

С Игорем Косталевским судьба меня сводила несколько раз. Первый раз - в студенчестве. Наша группа архитекторов писала этюды в Таллинне. Там как раз снимался фильм "Безымянная звезда" с участием Косталевского. И вот вижу, парень туда сюда мимо моего этюдника прогуливается. Поинтересовался, что у меня там получается. Как "художнице", мне позволили остаться на съемочной площадке. Но из кадра убрали, разумеется. Потом спустя годы, Игорь Косталевский несколько раз приезжал с гастролями в Новосибирск, я брала у него интервью... Журналистам с ним легко.

И режиссерам тоже. Он очень доброжелательный человек, не говоря уже о том, что талантливый. Умница, настоящий профессионал. Если уж работает с режиссером, - верит ему полностью. Мастер в своем деле. Один из лучших. А так в жизни сложилось, что я имел счастье работать со многими выдающимися актерами - Андреем Мироновым, Александром Ширвиндтом... Целая плеяда имен.

А никогда не мешала их яркая индивидуальность воплощению вашего режиссерского замысла?

- Нет, никогда. Как правило, настоящий, хороший актер, сознательно или подсознательно чувствует ситуацию. И у меня никогда не было, когда один артист ревновал бы другого. А К тому же, в профессию режиссера входит владение такой хитростью - как дипломатия. (Улыбается). Выразить свои собственные мысли и чувства через хороших актеров, конечно, сложнее, чем через не очень хороших, но, тем не менее, мне это удавалось. И я всегда предпочитал работать с сильными. Да и здесь, в новосибирском театре музыкальной комедии, в основном договариваюсь с артистами. Например, один из лучших актеров этого театра, несомненная личность - народный артист России Александр Тимофеевич Выскрибенцев. Это артист, богом данный!

Он будет занят в вашей новой постановке "Тогда в Севилье"?

- Сейчас это как раз обсуждается. Вообще в театре сейчас происходит сложнейший процесс - смена поколений. Это чудовищно драматический процесс, сложный и для руководства, и для театра, и для самих актеров, как таковых... Мы можем так, абстрактно говорить: "Смена поколений". А если конкретно? Что это будет для господина Икс? Или госпожи Игрек? Которая всю свою сознательную жизнь была ведущей актрисой?

Не потому ли вы придумали в спектакле "Фигаро здесь!" две ранее не существовавших роли - слуги-китайца и служанки Бер-Та, - чтобы задействовать максимальное число хороших артистов?

- Вы имеете в виду Веру Алферову? Она одна из лучших актрис этого театра и ей смена, слава богу, еще не грозит. Она была примой в одной возрастной категории, а теперь не меньшая прима - в другой. Я с ней с наслаждением работал и в "Мышеловке", и в "Фигаро". Может быть, и сейчас буду. Но есть другие... Я и по себе чувствую, - возраст настигает. Но мне по сцене не скакать. А им, артистам, - еще как приходится! В наших спектаклях темп, ритм, мгновенное перевоплощение - обстоятельства важные. Надо отдать должное замечательному актеру, народному артисту России Ивану Андреевичу Ромашко. Когда он понимал, что не выдерживает жесткого темпа, он говорил мне: "Ну, Леонид Александрович, не сложилось у нас с вами" - и уходил. И я не в обиде, как, надеюсь, и он не в обиде не меня.

А молодая смена?

- Молодая - и есть молодая. (Улыбается). Значит, зеленая. Но как все молодое - перспективная.

"Тогда в Севилье", спектакль, который вы планируете у нас поставить, - это одна из версий "Дон Жуана"? А чей будет сценарий?

-Мой. И называться он будет несколько по-другому: "Дон Жуан. Первая любовь".

Вас необходимость заставила писать сценарии самому?

- Ну, я не могу уж так сказать: "У Толстого не получается, я сейчас сяду и лучше сделаю". Нет, конечно. Но, вообще-то, я во ВГИК поступал и начинал учиться на сценарном факультете. А потом уже перешел на режиссуру.

Чуть-чуть приоткроете завесу тайны над вашей новой постановкой?

- Чуть-чуть. (Хитро улыбается, перебирая четки). Лет тридцать назад наш замечательный драматург Алешин написал пьесу. Она называлась "Тогда в Севилье". И шла в драматических театрах. Есть четыре Евангелия, а есть апокрифы. Так вот нынешняя история, которую я собираюсь рассказать новосибирскому зрителю, вслед за Алешиным, - апокриф. Некая странность, которую либо Алешин сам придумал, либо тоже нашел где-то. Дон Жуан для всех - властитель женских душ, который никому не отдавал своего сердца, а потом и сбежал ото всех подальше. И все это вроде бы так: Дон Жуан, всеобщий дамский любимец, - бежит и прячется в Севилье... Все бы ничего, только в один прекрасный момент мы начинаем понимать, что Дон Жуан это не мужчина, а... женщина. Но и этого мало! Название второй части, которую уже сделал я: "Первая любовь". Дон Жуан - женщина, поневоле изображающая всю жизнь мужчину, потому что к ней должно было перейти наследство по закону, наконец, влюбляется первый раз...

В кого?

- В мужчину, естественно!

И кто герой?

- Как кто? Командор.

И это будет мюзикл?

- Самый что ни на есть. Музыку написал композитор Марк Самойлов. Я его встретил почти случайно, и из нашей встречи родился этот замысел. Марк когда-то тоже уезжал в Америку, много лет там прожил, но вернулся.

Америка над вами - как домоклов меч. А сами вы были когда-нибудь там, в Америке?

- Никогда! Кстати, туда и Максим Дунаевский уезжал, - я с ним всегда раньше работал. И Зацепин. Но тоже вернулся. Если нет корней, нет связей... В балете - да. Там можно. Талант есть - работай. И языка не надо.

С судьбы и балета мы с вами начали, судьбой и балетом закончили. И хореографом-постановщиком вашего нового мюзикла в новосибирском театре музыкальной комедии будет?

- ... Моя жена. Екатерина Ельфимова.