Ирина Тимофеева "Ведомости", 2.07.2010 г.

В Новосибирском театре музыкальной комедии по давно заведённой традиции сезон заканчивают на подъёме. Тогда как остальная культурная жизнь города постепенно сходит на нет, угасает на лето, здесь выдают премьеру. На этот раз последним спектаклем перед отпуском стал «Ходжа Насреддин» — совсем не детская сказка.

Кто не знает Ходжу Насреддина? Хитреца и мудреца, пересмешника и объекта для насмешек, обманщика и того, кого другие оставляют в дураках… Кажется, он побывал во всех мыслимых и немыслимых ситуациях, в которых только может оказаться человек, стал притчей во языцех. А нынче вот — дорос до сцены театра музыкальной комедии. Здесь он в окружении стилизованного Востока, красавиц из гарема-хора, которые хорошо поют и ладно двигаются, а также врагов и интриг. И всё это — сказка?

«Принято считать, что сказки — это что-то только для детей. Это не так, — вступает в спор с канонами режиссёр Александр Лебедев, который на время постановки приехал к нам из Донецкого академического театра оперы и балета, где занимает должность главного режиссёра. — Перечитайте сказки Андерсена, и вы увидите, что детей он ненавидел и сказки свои писал для взрослых. Ходжа Насреддин — не детский персонаж. Не потому что в спектакле красивые женщины красиво двигаются… Здесь не только эротика взрослая, но и философия. Главный герой переживает проблемы зрелого человека, от 18 до восточных седин. Персонаж одинок. Он обретает любовь по ходу сюжета. Но совсем не такую, какую бы хотел. Это скорее иносказание, как басни Эзопа. Или притча, которая имеет второй, третий слой, строится на игре слов, на споре с Кораном».

Один из режиссёрских приёмов, который использован в спектакле, — наделение одного артиста несколькими ролями. И совсем не потому, что труппы не хватает, — улыбаются постановщики. На одного персонажа — по три состава. Такой ход имеет смысловую нагрузку: было решено играть в театр, играть в Насреддина. Таким образом, «шизофренические» сцены, в которых актёр разговаривает сам с собой, по мнению Александра Юрьевича, это наивысшая точка приёма, триумф театра.

Задачи создать «Ходжой Насреддином» этнографическую достоверность не было. В спектакле всё условно, всё «как бы». Да, здесь есть тюбетейки из Самарканда, настоящие ткани — адрас и атлас. Но, по большей части, всё, что видит зритель на сцене, — это стилизация, приближение, представление о том, как это могло бы быть в воображении человека нашего времени.

Ушла от нарочитого изображения востока и музыка. Для её исполнения не нужны специальные восточные инструменты, в ней, по остроумному замечанию дирижёра-постановщика Эхтибара Ахмедова, нашлось бы место скорее для свинга и саксофона. Музыка эта, отсылающая фрагментами не только к востоку, но и к русской народной песне, советским мелодиям и даже к немецкой классике, имеет другое, не менее интересное качество. Она травестирует ситуации, в которые попадает главный герой. И именно средствами музыки создаётся комическая атмосфера. Удивительно, как это произведение, написанное Александром Колкером, было пропущено в советские годы. «За такие вещи в те времена спрашивали очень строго. Если не высылали в Сибирь, то предавали обструкции и выгоняли из всех союзов. Музыка хорошо передаёт условность той эпохи. Поэтому мы решили этот спектакль ставить сразу в Сибири, чтобы некуда было высылать», — пошутил директор и художественный руководитель театра музкомедии Леонид Кипнис.