ВЫДЕРЖАТ ЛИ «ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ» НАПОР «ЗОЛОТОЙ МАСКИ»?
ВЫДЕРЖАТ ЛИ «ДВЕНАДЦАТЬ СТУЛЬЕВ» НАПОР «ЗОЛОТОЙ МАСКИ»?

Дата публикации: 9 Апреля 2013

Андрей Журавлев. "Честное слово", 9 апреля 2013 г.

Спектакль Новосибирского театра музыкальной комедии «Двенадцать стульев» выдвинут на национальную премию «Золотая маска» в пяти номинациях.

Прошло почти сто лет с тех пор, когда молодые журналисты, но уже признанные и даже модные писатели И. Ильф и Е. Петров написали «Двенадцать стульев», роман сколь реалистический, столь и вневременной. Где неспешная и подробная жизнь российских городков и городов становится основанием и способом постановки туго стянутых в узел в общем-то бытовых проблем. И — что замечательно — проблем не философско-этических, а социально-политических, денежных. То есть нестареющих, непреходящих в принципе. Ко всему прочему «Двенадцать стульев» — прочно и ярко написаны. Что еще нужно, чтобы столетний текст оставался живым и привлекательным для театра и его зрителей? Этот роман представляет театру возможность по-новому рассказать о прошлом советской страны, другим — как казалось когда-то, свободным — взглядом увидеть людей двадцатых годов прошлого века, их характеры и отношения, определенные и исковерканные эпохой. Сквозь остроумные легкие диалоги просвечивает конструкция исследования исторической смены человеческих типов — есть те, кто безвозвратно уходят, и есть те, о ком уже в наше время скажут: «Смотрите, кто пришел!» Уходящая натура — Киса Воробьянинов, «человек XIX века», молча совершающий неблаговидные трусливые поступки; мадам Грицацуева, безгранично верящая в торжество семейных идеалов; Елена Станиславовна Боур — «мадонна Воробьянинова» прошлых лет. И всем этим персонажам, обреченным на исчезновение, противостоит Остап Бендер — не потому что он «плохой», подлый, низкий, а потому что этот тип личности будет определяющим в последующие эпохи. В тот исторический момент, о котором писали Ильф и Петров, этот тип, он только возникает, еще до конца не определился, намечается, сам себя не знает и только теперь превращается (уже в наши дни) в персонажа, которых мы уже не раз видели-перевидели.

Про этот спектакль я долго не решался писать. Но, узнав, что постановка отобрана экспертным советом «…маски» по пяти (!) номинациям, сомнения отпали — надо идти и смотреть. Номинирован сам спектакль в разделе «лучший мюзикл», «режиссер-постановщик» — Александр Лебедев, «дирижер-постановщик» — Александр Новиков, исполнитель роли Кисы Воробьянинова — актер Роман Ромашов и играющий Остапа Бендера артист Евгений Дудник. Показывать спектакль в Москве в Театре Наций будут 11 апреля, а 16-го будут объявлены результаты конкурса. И я решил про себя — первый состав оценят члены жюри «Золотой маски», чего мне туда соваться? И пошел на «второй» состав. Правда, «вторым» его назвать можно только с натяжкой — Дмитрий Суслов, актер, исполнявший роль Воробьянинова, недавно покинул театр, ушел преподавать в консерваторию и пока, правда, только отчасти занялся режиссерской работой. Так что Киса остался теперь во всех составах — Роман Ромашов, он и поедет в Москву, и с ним постановка идет каждый раз на нашей сцене.

Ну что скажешь? Хороший спектакль. Ведь все или почти все спектакли театра ставит режиссер Александр Лебедев из Санкт-Петербурга. И хотя фактически главным режиссером театра является заслуженный деятель искусств РФ Элеонора Титкова, профессор, заведующая кафедрой музыкального театра новосибирской консерватории имени М.И. Глинки, ставит Элеонора Ивановна в театре уже очень мало. Ей восьмой десяток, чего она не скрывает, несколько раз просила отпустить ее из театра, чтобы целиком посвятить себя педагогической деятельности, но руководство решило, что такие кадры разбазаривать нехорошо, и упросило Титкову остаться главным режиссером хотя бы по «дозору» за текущим репертуаром.

Александр Лебедев ставит неплохие спектакли (не обошлось, конечно, и без поражений), но из всех спектаклей, поставленных Лебедевым, — «12 стульев» мне самый близкий. У режиссера довольно большая история познания всех форм театра: архаичного, модернистского и даже экзотического. И в результате вдруг, а может и не вдруг, Александр Лебедев пришел к абсолютно современному, человеческому, классическому (хотя это и мюзикл «12 стульев» на музыку Геннадия Гладкова) театру. Этот спектакль — принципиальное событие в контексте сегодняшней жизни театрального Новосибирска. Мне кажется, сейчас в мире новосибирских театров — и драматических, и музыкальных — все больше утверждается жестко рационалистический театр, который ничего не исследует, ни во что не погружается, все знает заранее и априорно расставляет оценки, полный равнодушия, холода, а значит, и несправедливости и неточности. Театр, который вроде бы по форме претендует на то, чтобы быть новаторским, каким-то особенным, новым, а на самом деле (даже при счастливом конце спектакля) раз за разом утверждает абсолютно банальные истины: плохое — плохо, хорошее — хорошо, мир все равно отвратителен и так далее. Этим, по-моему, грешит и «конкурент» спектакля «12 стульев» по «Золотой маске» этого года — мюзикл «Алые паруса» театра «Глобус» (A propos, у «Алых парусов» «Глобуса» в нынешней «Маске» есть еще один соперник — «Алые паруса» того же Максима Дунаевского, поставленный в одном из драматических театров Перми).

Но вернемся к «12 стульям». Актеры все хорошо работают — Александр Выскрибенцев в роли тещи Воробьянинова, которая «умирает» в самом начале действия, но преследует зятя на протяжении всего спектакля, как «видение графини» из «Пиковой дамы». Очень неплох Дмитрий Савин (Остап). А вот Ипполит Матвеевич, он же Киса, не смог окончательно стилизоваться из 33-летнего молодого актера в старика. Разве что пополнел за текущий период размера на четыре. И очень не убедительна жена отца Федора (Людмила Шаляпина). Не смогла она плавно перейти из героинь на характерные роли. Может, рановато забыла о Марицах, Сильвах и Ганне Главари? О всех персонажах и их игре писать невозможно — их десятки, дворников пришлось изображать сотрудникам машинно-декорационного цеха. Кстати, о декорациях. Художником-сценографом спектакля стал Кирилл Пискунов, запомнившийся тем, как он своими декорациями сгубил спектакль «Тойбеле и ее демон» в театре «Старый дом» несколько лет тому назад. Его любовь к деревянной обшивке вертикальных конструкций никак не проходит. Так было в «Старом доме», так и сейчас в театре музыкальной комедии. Правда, тут деревянная обшивка разъезжается и сменяется на тряпочную — смысл сей метафоры, по-моему, сомнителен, зрителю не понятен и не обязателен. Он просто ломает динамическую концепцию и остроигровой способ существования на сцене актеров. Но есть такой известный род журналистской и театроведческой лукавой хитрости — когда в спектакле что-то одно не понравилось, а обижать его создателей не хочется, говорят: «То, что мы видели, это, несомненно, лишь начало большой и славной жизни спектакля, внутренний потенциал его огромен, все еще будет расти и совершенствоваться ого-го как!» В случае с «12 стульями» перспективы развития, мне кажется, действительно видны. Порукой тому напряженная жизнь словесного и очень смешного текста в спектакле, ощущаемая, что называется, невооруженным ухом, — похоже, он должен еще осваиваться, «присваиваться» и приспособляться даровитой актерской бригадой под их тайные внутренние нужды.

А это будет трудно, у всех на памяти прекрасный фильм Марка Захарова на этот же сюжет и с той же музыкой Геннадия Гладкова. Но зачем эти сравнения?

Главное, что появившийся в новосибирском театре музыкальной комедии спектакль — для людей и про людей. Да, он прост и предсказуем, не концептуален, он не претендует на «крупные фоны» драматургии и какие-то выводы аналитиков. Гори синим огнем, критический анализ! Анализировать-то собственно нечего. Все есть в тексте. А остальное все доделывает режиссер. Все на пути, который прошел Александр Лебедев от архаики до модернизма, им потрясающе мощно используется. Его «12 стульев» — трепетное сценическое создание, но мощно построенное и организованное. Весь свой опыт модернизма он использует как мастер, который и рожден этим модернизмом и который не пользуется его отходами. Но он использует модернизм, чтобы двигаться дальше. Этот опыт для Лебедева — возможность использовать накопленный поколениями художников инструментарий, а не дань преследованию единственной цели — любой ценой соответствовать статусу авангардиста. Динамику спектакля можно сравнить с тем, как к маленькой пустой платформе пристраиваются один, два, шесть, девять исполнителей. Мы становимся свидетелем того, как скромная история разворачивается в грандиозную многолюдную картину, а потом возвращается к первоначальной простоте. Пишу сейчас и вспоминаю: «А я ведь не доверял этому режиссеру, ругал». Оказалось — ошибся. Режиссер ведь не тот, кто командует: иди налево, направо, делай то-то. Зная, как создавался этот спектакль, видя этот процесс, я постоянно замечал, как режиссер словно прорастает через актеров. Он и режиссер-зеркало, и режиссер-автор, и по-настоящему актерский режиссер. Актеры это чувствуют, и сценическая жизнь множится, множится, как мне кажется, уже помимо их воли. А получит спектакль «Золотую маску», не получит, это уже вопрос второй и стоит он вдалеке от самого спектакля.