В НОВОСИБИРСКЕ...

Дата публикации: 29 Декабря 2010

Татьяна Ильина, Страстной бульвар, 2010 г.

В год 65-летия Великой Победы Новосибирский театр музыкальной комедии выпустил премьеру - музыкальную драму новосибирского композитора Андрея Кротова «А зори здесь тихие...». Обращаясь к сюжету произведения Бориса Васильева, театр шел на определенный риск. Знаменитая экранизация повести Станислава Ростоцкого 1972 года, постановка Юрия Любимова на Таганке, опера Кирилла Молчанова и даже 19-серийный фильм, снятый в Китае, - вот далеко не полный перечень различных воплощений этого сюжета. Однако версия, созданная на сцене Новосибирской музкомедии, уникальна в своем роде. По сути это мюзикл, как ни странно звучит это жанровое определение применительно к истории о пяти девушках-зенитчицах, погибших при ликвидации отряда фашистских диверсантов.

Супруга композитора, музыковед, журналист Нонна Кротова написала стихотворное либретто. Песенный в основе своей музыкальный материал, органично сочетающийся с поэтическим текстом, образует сквозную структуру, объединенную единой линией драматургического развития. Авторы учли законы жанра - в новом произведении на первый план выдвигается лирический пласт. Судьбы героинь, их довоенная жизнь, эмоциональные образы девушек укрупняются и получают самостоятельные музыкальные характеристики.

В драматургии музыкального материала спектакля совершенно четко определяется демаркационная линия, разделяющая события на две контрастные части - жизнь «до» и «после». В музыке первой части (события до появления отряда диверсантов) явно главенствует жанровое начало. Вся первая сцена объединена темой лирического вальса, нежной, проникновенной и в то же время простой и естественной, как тихая летняя ночь, о которой поют девушки. На фоне вальса пред зрителем разворачиваются картины из довоенной жизни пяти героинь. Вот знакомится со своим будущим мужем строгая Рита Осянина (Елизавета Дорофеева, Мария Беднарская), чтобы потерять его в первые же дни войны. Вот Соне Гурвич (Дарья Фролова, Анна Ставская) друг читает стихи в старом парке, не догадываясь о том, что совсем скоро война оборвет и его жизнь. Вот красавица Женька Комелькова (Вероника Гришуленко, Яна Кованько) несется на мотоцикле навстречу своей судьбе, делятся секретами Лиза Бричкина (Наталья Данильсон) и живущая в предвкушении грядущего счастья смешная детдомовка, совсем еще девчонка Галка Четвертак (Анна Фроколо, Наталья Пашенцева).

Перед артистками, исполняющими главные роли, прежде всех задач стояла основная, с которой они блестяще справились, - преодолеть инерцию сопротивления образов, созданных киноактрисами в фильме Ростоцкого, ведь внешне ни одна из солисток с ними не схожа. Режиссер-постановщик спектакля Элеонора Титкова, в первую очередь, ориентировалась на внутренний мир героинь и музыкальные характеристики, которыми их наделил композитор. Именно поэтому с первых тактов увертюры ассоциаций с кинофильмом не возникает.

События второй сцены переносят нас в расположение зенитной части, которой командует старшина Евграф Васков (Андрей Пашенцев, Роман Ромашов). После лирического вальса комическая сценка встречи Васкова с жительницами разъезда звучит ярким жанровым контрастом. Обе исполнительницы роли Полины (Людмила Шаляпина, Марина Кокорева), возглавляющей женскую «делегацию», создают образ яркий и выразительный, комический и трогательный одновременно. Следующий контрастный жанровый штрих - частушки «про старшину Федота», исполняемые загорающими девушками-зенитчицами. Два музыкальных номера, возникающие в преддверии катастрофы, - русская лирическая песня «Мне бы в небо лесенку», которую поет влюбленная в старшину Лиза Бричкина, и зажигательная цыганочка, - несут особую смысловую нагрузку. В первом действии, как выражение спокойствия, тихой грусти - первая, и неугомонного девичьего озорства и задора - вторая, в финале они воплощают неизбежность. С цыганочкой бросается в последний бой Женька, по «лесенке» поднимаются к небу тени погибших девушек.

Непросто было показать на сцене немецких диверсантов. Потребовались немалые усилия, чтобы решить сложные задачи символического воплощения образов и сюжетных моментов, реалистически прописанных в первоисточнике. И все-таки дважды немцы зримо появляются на сцене. Первое появление - гротескный марш на милитаристскую механистически-безликую тему - становится тем водоразделом, после которого все неумолимо катится к трагическому финалу. Зловещие «рваные» движения черных фигур в кроваво-красных отблесках, которых становится больше и больше, нарастающая динамика звучания оркестра - все это создает ощущения надвигающейся мрачной темной силы, несущей угрозу разрушения светлого разноликого мира первого действия.

Если в первом акте тема вальса объединяет героинь, воплощая молодость, радость жизни, ожидание счастья, то во втором каждая открывается по-особому в своем сольном номере. Песня Сони Гурвич, в которой девушка рассказывает Васкову о гибели своей семьи, основана на интонациях еврейской мелодики. С каждой фразой регистр звучания повышается, переходя в конце в вопль-стон, словно горе, долго сдерживаемое в девичьей душе, прорывает плотину и затопляет душу отчаянием. Бесшабашная, озорная Женька раскрывается как страдающая любящая женщина в страстном романсе о любви к спасшему ее полковнику. Не выдерживает растущего напряжения и сдержанная Рита Осянина - в городке неподалеку может остаться сиротой ее маленький сын. Меняется и сам Васков. В первом акте он сухарь-служака, разговаривающий языком устава. Во втором - от прощального дуэта с Лизой «Мы обязательно с тобой споем» до трагического финального монолога героя - он проживает еще одну жизнь, боль и отчаяние которой не изживет в душе до самой своей смерти.

Сценическое воплощение нового произведения потребовало от постановочной группы множества нестандартных решений. Лаконичная, наполненная символическими смыслами сценография санкт-петербургской художницы Татьяны Королевой - пять мостков, разделенных емкостями с «живой водой», по числу девушек-героинь. Вода - как связующее звено, начало и конец всему: свежая утренняя из колодца, жгуче ледяная в озере, на берегу которого бесстрашные девчонки изображают бригаду лесорубов, таящая неизбежность смерти болотная трясина, в которой тонет Лиза Бричкина. Сухие изогнутые древесные стволы в конце действия превращаются в трубы органа, провожающего погибших в последний путь.

Диафрагмирующий белый проем на черном заднике дает простор для световых решений мизансцен (художник по свету Ирина Вторникова): алые зловещие отблески заката, предрассветные лиловые сумерки, скрывающие тени крадущихся фашистов, и, наконец, максимально открытое нежно-голубое поле - небо, в которое уходят погибшие девушки в белых одеждах, каждая оставляя на земле маленькую зажженную свечу как вечную память о себе.

Фото Дмитрия Худякова